Я — помощник капитана на судне. Мне говорят, что это работа не для женщин
Александре Винокуровой 27 лет, она работает помощником капитана на торговом судне. Чтобы состояться в профессии, ей пришлось побороть страх высоты, выжить в штормах и тайфунах, научиться вытаскивать людей из задымленного помещения. Она постоянно сталкивается с гендерными стереотипами и слышит, что ей не место в море, если она женщина. Александра рассказывает, как на самом деле устроена жизнь женщины на судне.
Подписывайтесь на «Косу» в телеграме, чтобы не пропускать новые тексты.
Женщины на борту — только повара и уборщицы
Я выросла в маленьком городе Ковдор в Мурманской области и в детстве никогда не видела моря. Профессию я выбрала почти случайно. После школы подала документы в первый попавшийся вуз, куда не нужно было далеко ехать, — Мурманскую мореходную академию. Выбрала специальность «судовождение», потому что там было больше всего бюджетных мест. В приемной комиссии сказали, что мы будем учиться работать с картами и прокладывать маршруты. Я ничего не поняла, но все равно пошла учиться.
В академии мне понравилось: я быстро втянулась и стала отличницей. Мы изучали работу навигационных приборов, морскую терминологию на английском языке, астрономию. На курсе нас было около 50 человек, и только шесть девочек. Большинство из них отсеялись уже в первый год, а к концу третьего осталась я одна.
Были преподаватели, которые говорили, что видели женщин на борту только в роли поваров и уборщиц. В основном так высказывались пожилые педагоги, которые в последний раз были в море 50 лет назад.
Еще во время учебы мне говорили, что я в любом случае не попаду работать на судно. В лучшем случае устроюсь в офис судоходной компании. Но я не слушала. Я считаю себя человеком с сильным характером, меня сложно сбить с пути.
Как я справилась со страхом высоты
В мореходной академии учатся курсанты. Это не то же самое, что обычные студенты. У нас была строгая форма одежды с отличительными знаками. Каждое утро начиналось с построения под барабаны, поднятия флага и марша. За посещаемостью строго следили. Если два человека не пришли, наказать могли всю группу.
Восемь лет назад я впервые увидела море. Это было на первой практике. Три месяца мы ходили по немецким портам на учебном паруснике. В каждом порту нам устраивали экскурсии, и я быстро заговорила на английском. Для меня — девочки из маленького города — это было уму непостижимо.
Был трудный момент. Мы учились ставить и убирать паруса, для этого надо было залезать на 60-метровую мачту, а я панически боялась высоты. Первый подъем закончился моими слезами и истерикой. Я сказала, что больше никогда туда не полезу.
Пару дней я наблюдала, как однокурсники залезают наверх, занимаются чем-то на высоте, а потом спускаются с кучей эмоций. Было обидно, что я не с ними. Потом один из матросов постоянного экипажа меня спросил: «Что ты дома будешь рассказывать?». Тогда я собралась с силами и полезла. Пришлось справиться со страхом высоты.
Помимо основной учебы мы должны были проходить специализированные курсы. Раз в пять лет их нужно повторять, чтобы обновить сертификат. На них мы учимся забираться на плот, спрыгивать за борт в жилете, бороться с пожаром, выносить человека из неосвещенного задымленного помещения.
Тренировки проходят в условиях, приближенных к реальности. Это ангар с лабиринтами. Свет выключают, а помещение заполняют дымом. Нужно найти спрятанный манекен и вытащить его. При этом мы в полной экипировке и с дыхательными аппаратами весом до 16 кг. Это очень тяжело, и я надеюсь, что на практике никогда не придется применить такие навыки.
Как я чуть не погибла
После третьего курса я перевелась учиться в Керчь, потому что были слухи, что нашу мореходку закроют. Там я закончила училище и начала работать.
В первый год я попала на маленькое судно длиной 40 метров и с погружением в воду на полтора метра. Рабочая погода для него — небольшая волна. Такие суда предназначаются для прибрежного плавания, и по документам мы даже не могли выходить в море дальше определенной зоны.
Однажды нам нужно было перегнать судно из России в Турцию по Черному морю. Следовало двигаться вдоль берега, но судовладелец решил, что быстрее будет напрямую — через открытое море.
Перед выходом из порта капитан проверил прогноз погоды и увидел, что собирается шторм. Он надеялся, что мы будем идти полным ходом и гроза настигнет нас только в конце пути. Но мы задержались на таможне, потом начались проблемы с двигателем, и идти на полной скорости мы никак не могли.
В одну из ночей я проснулась в каюте оттого, что услышала мощные удары о борт, а мое тело подкидывало над кроватью. Шкафы распахивались, посуда падала и разбивалась.
Держась за все, что попадалось на пути, я выбралась на палубу и увидела картину, с которой надеюсь больше никогда в жизни не столкнуться. Вокруг были огромные черные волны, убийственные для нашего судна. Они захлестывали на палубу, а ливень застилал обзор.
В экипаже было всего пять человек, штурманов среди нас только двое — я и капитан, причем у меня мало опыта. Управлять судном, кроме нас, было некому. Мы в самой середине Черного моря, и ближайшая земля — под нами на полутора километрах глубины.
Раньше я уже попадала в тайфун, и паруса у меня рвались. Но на крепком судне это не так страшно. А наше могло опрокинуться в любой момент. При этом у нас не было даже спутниковых средств связи, мы не могли дать сигнал, что не дойдем до порта.
Было ясно: если продолжим идти по курсу, у нас закончится топливо, и мы никуда больше не сдвинемся. Параллельно у нас отказывала система охлаждения двигателей. Я была готова к тому, что мы погибнем.
Вдруг капитан увидел вдалеке такое же бедное буксующее на волнах судно. С ним мы смогли связаться, и капитан попросил передать нашему судовладельцу сообщение о том, что мы не дойдем до порта назначения. После этого он решил следовать в ближайший турецкий порт. До него было больше суток, но хотя бы больше шансов добраться.
Из-за волн мы не могли идти прямым курсом — только зигзагами. Это увеличило время перехода. Из-за качки мне было плохо, мы всей командой не спали и не ели почти двое суток — хотя по ощущениям как будто целый месяц. На опасных поворотах капитан говорил: «Держитесь как можно крепче, я не обещаю ничего!». Я старалась смотреть вниз, на палубу, чтобы не замечать, как бушует море вокруг. Было чувство, что домой я не вернусь.
В итоге мы чудом дошли до турецкого порта. Тогда я думала, что больше никогда не выйду в море. Кажется, травма после этого случая осталась до сих пор. У меня флэшбеки, когда я попадаю в шторм, и я не могу работать вдали от берега. Ходить через океан я не буду готова никогда.
«Тебя убьют, изнасилуют и выбросят за борт»
Стоит рассказать новому знакомому о моей работе, в ответ я слышу: «Как ты можешь там работать? Тебя же убьют, изнасилуют и выбросят за борт!».
На самом деле девочек в море не так уж мало. В европейских странах даже выделяют квоты, чтобы в экипаже обязательно были женщины. В России к такому пока не привыкли. Но и у нас девушки часто работают штурманами и рулевыми на речных теплоходах. Я слышала, как пассажиры о них высказывались: «Уберите ее отсюда! Мы же врежемся! Перевернемся! Что девка делает за штурвалом?».
Однажды, заходя в порт, мы встали на якорь, пока ждали своей очереди. Подошла береговая служба спросить, с какой скоростью мы пойдем. Я ответила, а сотрудник службы говорит: «Точно? А что по этому поводу думает капитан? Позовите капитана?». Он не отставал, и мне действительно пришлось будить капитана в 4 утра. Он был очень зол.
Однажды я заполняла документы перед отходом судна. Подошел работник порта и спрашивает: «Есть с кем из экипажа пообщаться?». Я отвечаю: «Вот я — помощник капитана». Он молча посмотрел на меня и стал дожидаться капитана. Со мной разговаривать не стал.
Несколько раз мне отказывали в приеме на работу, потому что я девушка. Был случай, когда я успешно прошла собеседование, меня уже утвердили на должность, а потом вдруг сказали, что капитан отказывается принимать меня в команду: не хочет работать с женщинами.
В социальных сетях мне пишут, что я получаю часть зарплаты просто так. Мол, я не могу выполнять тяжелую физическую работу, а значит, за меня перерабатывает кто-то другой на борту. Это неправда. От помощника капитана редко требуются серьезные физические усилия. Если бы на моем месте был мужчина, он бы работал так же, как я.
Конечно, кое-какие ограничения для девушек действительно есть. Женщина не всегда может работать в одном экипаже с мужчинами. Дело в том, что если в команде есть хоть одна женщина, на судне должен быть отдельный санузел с душем. На моем судне несколько туалетов и душевых — поэтому я имею право работать на нем.
Чему меня учит море
Судно, где я работаю, — это небольшой сухогруз, 110 метров в длину и 20 в ширину. Когда мы в порту, я должна оформлять документы для выхода в море, наблюдать за разгрузочными и погрузочными операциями. Еще я заранее прокладываю маршрут из порта выхода в порт захода. Вообще-то для этого придумали электронные карты, но наше судно старое, поэтому такие задачи приходится выполнять вручную.
На берегу у меня всегда много работы, бумажной волокиты. В море становится легче. Я несу дневную вахту с 12 до 16 часов, а ночную — с полуночи до 4 утра. На вахте нужно следить за навигационной обстановкой, расходиться с другими судами. При проходе каналов приходится маневрировать, а в море можно переключиться на автопилот. Бывает, что мы трое суток идем одним курсом — тогда вообще не надо ничего делать, только следить, чтобы ни на что не напороться. Можно включить музыку или просто позалипать на воду. Кто-то играет в телефоне или смотрит сериалы.
Поскольку судно старое, интернета в море нет, и мы остаемся без связи. Но есть телевизоры, комнаты отдыха, а на каких-то судах бывают бани, сауны, иногда даже музыкальные инструменты и теннисные столы.
В море ты учишься жить без привычного комфорта, подолгу находиться вдали от цивилизации. Многие бросают это дело после первого же рейса — понимают, что не могут так. Но я не хотела бы все время работать на берегу. Однажды я попробовала и чуть не умерла от однообразия.
За время практики и работы я побывала в девяти странах. Бывает, что мы выгрузились в одном месте и сразу получаем задание идти в другое. Если мы идем в страну, где сейчас сезон дождей, мы понимаем, что застрянем надолго — погрузка может длиться целую неделю. Но в этом есть плюсы: у берега есть связь, можно погулять. Правда, из порта выпускают не во всех странах. Например, в Туркменистане можно выйти в город только по согласованию с властями и если есть рабочая необходимость.
Работа в море многое мне дала. Например, финансовую стабильность. У меня всегда были тяжелые отношения с семьей, и выбора, чем заниматься, особо не стояло. Я знала, что в жизни могу рассчитывать только на себя. А в море не надо переживать о жилье и пропитании: за тебя все приготовят.
Еще море научило меня тому, что видеть любимого человека — это огромный подарок. В этом году мы провели вместе всего две недели, а в следующий раз встретимся только в ноябре. К этому я никогда не смогу привыкнуть. А ведь многие, кто работает на суше, даже не подозревают, как им повезло: они каждый день, приходя с работы, могут обнять своих близких. Вдали от дома больше всего я мечтаю об этом.
Записала Эмма Добролович