Журналистка из Новосибирска Рина (ее фамилия не приводится) рассказала, что пережила сексуализированное насилие со стороны своего начальника в крупном медиахолдинге, пишет 7х7. Издание не приводит имя начальника и название медиахолдинга.
Рина пришла работать в редакцию в 2022 году и занималась там развитием социальных сетей. Она описывает своего непосредственного начальника так:
Он напоминал мне такого лидера пионеров, если бы пионерия еще существовала. Ему нравилось быть главным и активным на работе. Он женат, сейчас ему 47 лет. Когда я пришла работать, он мог, например, обсуждать с журналистками, что он очень молодо выглядит для своих лет.
По словам Рины, придирки со стороны начальника участились после ее отпуска — тогда он сделал ей выговор за то, что в отпуске она была недоступна и не работала.
Журналистка отмечает, что начальник мог отчитывать ее «без конкретных обоснований» и вызывал ее на разговоры одну, хотя она предлагала обсуждать такие вопросы с участием директора и других журналистов.
«Я попыталась отстоять свои границы, сказала, что-то, что он делает, — это газлайтинг, на что он ответил, что я похожа на его первую жену», — вспоминает Рина.
7х7 пишет, что коллеги журналистки успокаивали Рину, когда у их начальника случались вспышки агрессии, и оправдывали его.
Однажды вечером, когда остальные работники ушли, начальник вызвал Рину на очередной разговор:
Он предъявил мне абсурдную претензию, что я общаюсь с коллегами из другого издания и «сливаю им информацию». Речь шла про новость, которую я сама написала, она была в топе новостей, и другие издания просто ее переписали. Абсурд. На мои объяснения он сказал, что если я не перестану «так себя вести», мне нужно будет уволиться. И меня больше нигде не возьмут, что он постарается это устроить. Честно, сейчас мне не очень приятно это все вспоминать, что я дала слабину и начала плакать, просила дать мне еще один шанс <…> Я плакала, а он повторял, что я не выполняю неформальные правила. На мой вопрос, какие неформальные правила, мне было сказано, что на то они неформальные и проговаривать их не надо. Он несколько раз повторил: если я хочу остаться работать, нужно их выполнять. Он схватил меня силой за волосы и заставил сделать минет. Я плакала, он вышел со словами «успокаивайся» и закрыл дверь.
Рина вышла на работу на следующий день, но из редакции ее увезла скорая помощь. У нее кружилась голова и перед глазами все плыло, а коллеги заметили, что она странно говорит и не может собрать слова в предложения, вспоминает она.
В больнице медики диагностировали у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Рина рассказала врачу, что накануне пережила сексуализированное насилие.
«Она мне посочувствовала, — вспоминает журналистка. — Но сказала, что ничего не докажешь и главное сейчас — восстановить свое психическое здоровье после стрессового расстройства. Меня направили к психотерапевту, назначили антидепрессанты, я стала ходить на терапию и со временем стало немножечко лучше».
Рина рассказала о случившемся и своим друзьям: некоторые советовали ей обратиться в полицию, другие — предлагали забыть об этом и работать с с психологом. В итоге Рина не стала подавать заявление:
Сначала у меня была мысль обратиться в полицию, но я уже слушала всякие подкасты, например «Дочь разбойника», читала о том, как у нас относятся к подобного рода преступлениям, в духе «сама виновата». Никаких вещественных доказательств у меня не было, мое слово против его ничего не значит. Даже если я пойду в полицию, мне скажут: «Что ты тут придумала, он нормальный человек, с должностью, а ты кто? Обычная журналистка». От этой идеи отказалась.
Она не уволилась сразу, считая это проявлением слабости. Но начальник не оставлял ее в покое, а однажды написал на нее докладную за грубое и неуважительное общение с коллегами. Рина вспоминает:
Я сменила одежду, в которой ходила раньше — перестала носить платья и юбки, стала ходить в мешковатых штанах, балахонах. Но даже когда я прямо говорила, что у меня есть парень и его поведение отвратительно, он пытался остаться со мной наедине. Например, отпускал вечером всех сотрудников, кроме меня. В таких ситуациях я просила посидеть со мной коллег. Я делала все, чтобы не оставаться с ним наедине в кабинете, было ощущение, что на меня могут напасть в любой момент.
Журналистка пыталась поговорить с директрисой холдинга, потому что не хотела терять работу, которая ей нравилась. Но та встала на сторону ее начальника.
«Во время разговора мой начальник был очень эмоционален и говорил, что со мной невозможно работать. Директор сказала, что разбираться, кто прав, кто виноват, не будет и что она полностью доверяет ему. Я подробностей ей говорить не стала, но напомнила, что меня увезли из редакции на скорой и что мне не хотелось бы повторения», — говорит Рина. После этого она уволилась.
Правозащитница Алена Попова обратила внимание на анонимный пост в паблике «Планёрка. Журналистика и СМИ», который появился 28 января. Автор поста просит совета, «как отговорить коллегу-журналистку подавать заявление в полицию на главреда». Затем он описывает ситуацию, похожую на ту, что рассказала Рина:
«Он руководителю сказал ее уволить за нарушение трудовой дисциплины (но документов и нарушений нет). Оказалось, что она отказалась спать с главредом. Он заставил — девчонку потом из офиса увезли в больницу, поставили ПТСР. Она нашла адвоката и хочет за клевету и насилие главреда засудить. Но никто ж не примет скрины переписки в суде. От освидетельствования в больнице она тогда отказалась, не хотела портить ему жизнь».
Комментаторы в основном писали о необходимости обратиться в полицию, а не отговаривать журналистку от этого.
Недавно в Узбекистане заместителя главного редактора гостелеканала арестовали на трое суток за домогательства к подчиненной.