«Если сейчас кто-то не родит, я сойду с ума»

В российских фондах помощи матерям работают волонтеры, которые общаются с беременными. Одни в соцсетях убеждают девушек не делать аборты, другие проводят консультации в шелтерах. «Холод» и «Коса» узнали, что именно они говорят женщинам и почему решили этим заниматься.

Подписывайтесь на «Косу» в телеграме, чтобы не пропускать новые тексты!

«Женщины за жизнь» — одна из самых популярных пролайф-организаций в России. Она существует с 2016 года. За это время, как написано на сайте фонда, ее работники «спасли более трех тысяч детей». Волонтеры помогают мамам присматривать за детьми, собирают и развозят гуманитарную помощь, а также ищут в соцсетях женщин, которые говорят о желании сделать аборт, и общаются с ними.

«Если женщина выбирает рожать ребенка, бог будет ей помогать»

Алена (имя изменено по ее просьбе), волонтер фонда «Женщины за жизнь»

Первая женщина мне попалась с такой историей: она изменила мужу и забеременела. Не знаю точно, сделала она аборт или нет, потому что она меня заблокировала. Я все время думала о ней. Проходит некоторое время, и я вижу: эта женщина снова беременная и думает, делать ли аборт.

В основном с женщинами я переписываюсь — это самая удобная для всех форма. Бывают разные ситуации, от «Я только похудела, зачем мне опять набирать вес» до «Мы летим отдыхать, я не хочу, чтобы меня мучил токсикоз». Бывают и запугивания от врачей: от вопросов «Рожать будем?» до того, что ставят диагнозы на ранних сроках и начинают накручивать. 

Все эти прогнозы врачей, на мой взгляд, вредят психологическому и физическому состоянию. Мне кажется, рожать надо в любом случае. Я вообще не советую куда-то идти до восьми недель: либо природа произведет естественный отбор, либо просто лишний раз не надавят на живот руками или датчиком. 

У одного нашего волонтера была в практике удивительная история: родилась девочка без мозга. И, вопреки всем законам медицины и природы, она прожила три дня. Последнее, что ты можешь дать ребенку, — это подержать его на руках и отпустить в вечность. Сделать это по-человечески, самым гуманным способом, с любовью, а не внутриутробно его заколоть и отбросить отходы. 

Начинаешь задавать наводящие вопросы: «А что нужно ребенку?». Мамина грудь, пара пеленок и вещи, которые остались от старшего. Если женщина выбирает рожать ребенка, бог в любом случае будет ей помогать — найдутся друзья, знакомые, родственники, у которых можно пожить. Ни разу не было такого, чтобы женщина осталась на улице.

Уговаривать женщину не стоит. Можно сформулировать наводящие вопросы, чтобы она сама себе на них ответила: «А действительно ли много денег потребует ребенок? На чем можно сэкономить? Как все перепланировать?». Очень хорошо действуют фильмы, видео, научные исследования про то, что чувствует женщина и ребенок, когда его разрезают на части.

Человеку просто нужно, чтоб его хотя бы виртуально взяли за руку и сказали: «Мы вместе, ты не первая женщина, которая рожает ребенка в однушке или которая рожает третьего ребенка. Главное — выбери жизнь, иначе потом ничего не исправишь».

Не все, кого мы поддерживаем, выбирают родить. Достаточно много женщин все-таки делают аборт. Бывает, что женщина очнулась от наркоза и пишет: «Боже, как это ужасно, что я натворила? Я не хочу больше жить». Это всегда очень потрясает, но мы не можем нести чужой крест. Конечно, иногда мне кажется, что я не те слова подобрала, не так сказала — может, надо было какой-то фильм послать. 

Бывают разные случаи, но для нас как для волонтеров главное — не впадать в осуждение и в то же время не грешить синдромом бога, мол, я спасла женщину, и она решила оставить ребенка.

Я волонтерю уже около пяти лет. В фонд пришла из-за своей личной боли. У меня было двое детей, мы планировали третьего. На шестом месяце беременности я потеряла дочь. Это был очень сильный удар для нашей семьи. Затем я пережила потерю на раннем сроке — 5-6 недель — и еще одну, на 12-й неделе.

Это произошло не по моей воле — так решил господь. Но есть очень много женщин, которые сами убивают своих детей, хотя у них есть шанс родить их живыми и здоровыми. 

Однажды я ехала в метро к гинекологу, у которого наблюдалась и лечилась, и у меня случилась спасительная вспышка. Я ему предложила: «Давайте я у вас здесь с женщинами буду разговаривать, чтобы они не шли на аборт». Но он ответил, что у кабинета [делать это] уже поздно — женщины приходят с однозначным решением. Когда я ехала обратно, вспомнила про фонд «Женщины за жизнь», и все решилось. Я начала помогать другим женщинам, и тогда у меня родилась третья дочка — вымоленный и долгожданный ребенок.

Я не могу представить ни одной причины, чтобы сделать аборт, кроме случаев, когда под угрозой стоит жизнь матери. Уже на 21 день бьется сердечко: этого не видит аппарат УЗИ, но это факт. Живой маленький человечек на гормональном уровне начинает все ощущать: и страхи, и переживания.

Консенсусное мнение научного сообщества заключается в том, что плод не может испытывать боль вплоть до поздних сроков беременности. Согласно обновленным в декабре 2022 года рекомендациям Королевского колледжа акушеров и гинекологов (ассоциации, объединяющей практикующих врачей этой профессии в Великобритании), первые признаки реакции плода на внешние раздражения, фиксируемые с помощью УЗИ и МРТ, появляются не ранее 28 недели беременности. Не ранее этой же недели у плода начинают возникать локальные нейронные связи между разными участками головного мозга. Врачебное сообщество США считает границей, на которой плод может начать испытывать боль, 24-25 неделю беременности. Бессознательная гормональная реакция плода на острый стресс (например, во время операций на теле матери) возникает на 19 неделе беременности, но эта реакция не может быть воспринята и обработана еще не сформировавшимся головным мозгом. 

Даже если женщина забеременела от насильника, к этой ситуации можно подойти с другой стороны: этот ребенок — награда и утешение. Малыш не виноват в том, произошло с его мамой, и фокусироваться надо на том, что это — прежде всего живой человечек.

Я выступаю за право на жизнь до рождения. Почему, только пройдя через родовые пути, у нас ребенок начинает обладать всеми правами? Он должен быть защищен с момента зачатия. А движение pro-choice (за выбор) — это хорошо финансируемая, в том числе нашими врагами из-за бугра, сеть, члены которой за 100 или за 150 рублей пишут о том, что русские девушки не должны рожать.

Pro-choice — «за выбор» — общественно-политическое движение, которое выступает за свободу репродуктивного выбора. Сторонники pro-choice считают, что женщина должна сама распоряжаться своим телом и здоровьем и решать, делать ли ей аборт или рожать ребенка.
Pro-life — «за жизнь» — движение за ограничение или запрет абортов. Его сторонники поддерживают право эмбриона на жизнь с момента зачатия. Некоторые участники движения также выступают против посткоитальных средств контрацепции и права на эвтаназию. 

«Люди слышат голоса, видят сновидения»

Людмила, Вологда, руководитель центра материнства и детства «С миру по нитке»

Мы помогаем многодетным, одиноким, семьям, где дети с инвалидностью. Наш дом для мам (шелтер организации. — Прим. «Холода») всегда переполнен. Если женщине негде жить, она может оставаться там хоть год, хоть два — у нас есть еда, вода, юристы, психологи. Приходят женщины, которые ушли из дома из-за семейного насилия. Много тех, от которых просто отказался муж: «Ты и ребенок мне не нужны, собирай вещи». 

Мы также консультируем мам с трудными беременностями, стараемся, чтобы женщина решила все-таки оставить малыша. Многие приходят с тоннельным мышлением, они только и думают: «Аборт, аборт, все плохо, не справлюсь». Всегда нужно понять причину, проговорить ее и помочь женщине найти ресурс, точку опоры в себе. 

Однажды была женщина, у которой муж умер от ковида. Она осталась с ребенком и беременная. У нее есть высокооплачиваемая работа, квартира в собственности. И я говорю: «Слушай, даже у меня с семью детьми дом в ипотеку». В итоге она родила копию мужа и сейчас говорит: «Как я могла думать об аборте?». У нее было и бессилие, и уныние, но все закончилось хорошо. 

Если врачи говорят, что родится ребенок с инвалидностью, большинство делают аборт. Но диагнозы часто не подтверждаются. 

Главное — протянуть руку помощи, рассказать о мерах поддержки, о которых многие не знают. Они сейчас хорошие: на первого ребенка выдается вполне приличная сумма, можно купить себе комнату. Пособия — 10 тысяч до полутора лет. В любом НКО можно получить наборы для ребенка. Бывает, женщина об этом узнает и оставляет малыша. 

В 2024 году материнский капитал составляет 630,4 тысячи рублей на первого ребенка. Пособия начинаются от 7696 рублей, если мать трудоустроена и ушла в декретный отпуск. Если доходы в семье ниже прожиточного минимума на человека, выплачивается пособие в размере от 50 до 100% прожиточного минимума в регионе.

Моя душа всегда лежала к доабортному консультированию, помощи кризисным беременным. Я сама все это прошла, когда осталась с ребенком одна. Меня поставили перед выбором: аборт или разрыв отношений. Я выбрала ребенка. 

Я за то, чтобы человек занимался тем, чем умеет, что у него болит. У меня такой опыт был — и мне легче помочь женщине. Я знаю, что женщина может справиться одна с ребенком. А если я родила ребенка с инвалидностью, то мне легче понять маму, которая сохраняет беременность, борется за болящего малыша. У меня было трое таких детей. Дочка умерла на 25-й день, сын умер на половине срока. А еще один сын родился с патологией почек. Но ничего, живем. 

Я не люблю, когда приходят женщины с постабортным синдромом. Не хочу с этим работать. Но приходится — я еще и матушка в церкви, и ко мне с этим обращаются. 

Термин «постабортный синдром» был изобретен в 1970-х годах в США в среде консервативных протестантов. Любое психическое расстройство, с которым в течение жизни могла столкнуться женщина, сделавшая аборт, могли приписывать действию «постабортного синдрома». Некоторые консервативные психологи пытались ввести термин «постабортный синдром» в медицинскую практику в США в качестве подвида посттравматического стрессового расстройства, но успеха не достигли. В настоящее время медицинское и психологическое сообщества США отрицают существование «постабортного синдрома» как специфического расстройства или состояния. Степень влияния аборта на психическое здоровье женщины остается не до конца изученной. Тем не менее, в большом обзоре имеющихся исследований, подготовленном в 2011 году, было отмечено, что травмирующим фактором может являться сам факт нежелательной беременности: как сделавшие аборт, так и родившие в результате нежелательной беременности женщины одинаково часто обращались за психиатрической помощью.

Там очень страшные вещи: люди слышат голоса, видят сновидения. Женщина понимает, что она — убийца собственного ребенка. Я человек религиозный и с такими женщинами говорю о классической литературе, о покаянии. Я говорю им: «Милые мои, давайте помогать другим женщинам, чтобы они не повторили эту ошибку». У нас среди волонтеров есть женщина, которая однажды сделала аборт. Она решила, что будет помогать центру, и ходит практически каждый день — она незаменимый старожил. 

Мы будем приглашать в фонд психологов и врачей, которые могут грамотно работать с постабортным синдромом. Это обязательно нужно прорабатывать. Я читала о случаях, когда женщина после аборта ждет три месяца и сразу снова беременеет — потому что совесть ноет, жить невыносимо. 

Что касается движения pro-choice, то раньше я на него реагировала очень эмоционально. Но когда я обучалась в фонде Натальи Москвитиной (учредительница фонда «Женщины за жизнь». — Прим. «Холода»), мне сказали, что не нужно переживать, не нужно в интернете им отвечать, потому что это бизнес.

Бывают, конечно, женщины, которые из-за своих непроработанных травм убеждены, что рожать не надо. Но 80% из них — это проплаченные фигуры, которые получают 30 или 60 рублей за сообщение. У них профессия — сидеть и писать плохие сообщения. Грязи они льют много, но мы прорвемся, справимся. 

«Мозг тоже беременный»

Евгения, Санкт-Петербург, волонтер фонда Авраамия Болгарского и фонда «Жизнь и луч»

Я психолог по образованию, и у меня есть опыт материнства. Когда дети подросли, я поняла, что устала от направления, в котором раньше работала. Захотелось пойти в перинатальную психологию. 

Я решила начать работать с беременными женщинами и в процессе решить, нужно ли мне получать дополнительную специализацию. Я надеялась, что буду видеть счастливых женщин в ожидании ребенка, но окунулась в несколько другой мир — где женщины совсем не рады своей беременности. Он оказался настолько объемным, с таким широким спектром проблем, что мне это стало интересно и я получила дополнительную специализацию. 

В начале хотелось всем помочь, спасти, просветить. Были сложные периоды, перегруз, когда ночью снятся окровавленные младенцы. Просыпаешься и говоришь: «Надо с этим что-то делать, перераспределять нагрузку». Очень тяжело пережить, когда женщины делают аборты, особенно на больших сроках. Бывает, приходит сообщение: «Сделала аборт». Думаешь, ну ладно, сделала, пожалеет потом. А на следующий день другая сделала аборт, через день — еще одна. Помню, в чатах поддержки девочки писали: «Если сейчас кто-то не родит, я уже просто сойду с ума».

А потом — одна родила, вторая, третья. И так на сердце хорошо, фото ручек, ножек присылают. Думаешь: «Ну слава богу, есть для чего жить». 

В фонд Авраамия Болгарского обращаются беременные женщины в трудной жизненной ситуации, у которых много внешних обстоятельств: мужчина бросил, семья неблагополучная, с родителями плохие отношения, сироты из детских домов. Они рассматривают аборт как избавление от проблем. Им оказывают помощь, чтобы они могли сохранить ребенка, выносить и родить. 

В организации «Жизнь и луч» другая специфика: мы помогаем женщинам с осложненной беременностью, например, если есть пороки развития или заболевания у матери. 

Женщину нужно понять, а не отвергать, какую бы причину [прерывания беременности] она ни транслировала. Даже если проблема кажется странной или легко решаемой, для человека она может быть серьезной.

Самое главное — разделить страхи женщины, сказать, что помощь есть. Мы никогда не обесцениваем. Каждая ситуация уникальна, нужно разбираться: например, действительно ли негде жить или нет родственников. Очень часто решение находится.

Важно показать женщине ее же ресурсы: у тебя есть где жить, есть муж. Пускай не самые лучшие отношения, но деньги домой приносит. Мы тебе поможем, подскажем, здесь купим, здесь отдадим. Дать уверенность, опору — тогда она сможет принять положительное решение.

Нет выхода в тех ситуациях, когда есть патология и реальные медицинские показания или угроза жизни женщины. Но такие ситуации редки. За пять лет я могу назвать два случая, когда сама признала, что аборт — единственное, что можно сделать, чтобы выжить. 

[Если врач поставил диагноз], нужно получить второе экспертное мнение. Очень часто, особенно в отдаленных регионах, он ставится на скорую руку. Важно объяснить женщине, что это вообще за диагноз, как с ним живут и как это лечится, предложить помощь в федеральных центрах.

Несмотря на просветительскую работу и получение экспертных мнений, некоторые женщины все равно принимают решение прервать беременность из-за патологий. Кто-то — из-за значительных нарушений, кто-то — не очень. Мы уважаем их решение и всегда готовы в дальнейшем поддержать. 

Мы работаем и с постабортным синдромом. Это та травма, которую наносит аборт, и я могу сравнить это с посттравматическим синдромом. 

Беременность — это не только физиологический процесс. Организм — целостная структура, где все взаимосвязано. Мозг тоже беременный. Все системы организма начинают перестраиваться под новые условия. И эту готовность грубо обрубают. Происходит программный сбой. 

Это может проявиться по-разному: у кого-то сразу после аборта, у кого-то — через полгода, через 10 или 15 лет. В какой-то момент женщина обращается с проблемами, начинаешь копать, а там — аборт, и не один. 

Как мы будем выживать, если не рожать? Это закон жизни: нужно, чтобы люди были на планете, чтобы было развитие общества, чтобы оно меняло этот мир ради будущего. Это общечеловеческая норма.

Автор: редакция «Холода»

Редактор: Юлия Дудкина

Иллюстрации: Настя Покотинска