Ведущие подкаста «А вы, наверное, сестры — о том, каково быть азиаткой в России»
На этой неделе стартовал подкаст «А вы, наверное, сестры!». Его ведущие — четыре девушки. Они не сестры, у них разные семьи и разная этническая принадлежность. Но их объединяет похожий опыт. Они — азиатки из России.
По просьбе «Косы» ведущие подкаста рассказали о том, как они сталкивались со стереотипами, противостояли давлению и осознавали свою национальную идентичность.
Подписывайтесь на «Косу» в телеграме, чтобы не пропускать новые тексты!
«Я ненавидела Москву»
Дари
Я — бурятка и калмычка. Кажется, до февраля 2022 года я неосознанно считала себя русской, потому что выросла в Подмосковье, вдали от родины. В детстве мы ездили в Калмыкию и Бурятию к бабушкам и дедушкам на лето, а потом перестали. Я очень мало знала о культуре и истории своих народов, поэтому в каком-то смысле, называя себя буряткой и калмычкой, ощущала себя самозванкой.
Когда я была ребенком, меня не сильно волновало, кто я по национальности — лишь бы со мной играли друзья. А потом, когда мне было 12, мы переехали в Москву, и вдруг выяснилось, что очень многих незнакомых людей волнует, кто я, почему я и зачем я тут.
Я все еще не очень понимала, что это значит: когда бабушка на остановке кричит на нас с мамой: «Идите стойте на остановке в своей стране!», когда нам было трудно найти жилье, потому что в объявлениях написано «только славянам». Я только позже узнала, что это расизм.
А тогда — в 2012-2014 годах — я просто ненавидела Москву, потому что мне казалось, что все взрослые тут злые и недовольные. Сейчас я знаю, что их недовольство было вызвано чем-то конкретным. Тем, что я тоже тут, в Москве.
Помню, в восьмом классе я ехала на танцы, и на станции метро Университет мимо прошел парень в камуфляжной одежде. Я почувствовала что-то неладное, потрогала голову — выяснилось, что мне не показалось. Он на меня плюнул.
Таких случаев было много. Друзьям я рассказывала о них со смехом, потому что не знала, как еще говорить о подобном. В 20 лет я пошла к психологу, и она, выслушав мои истории, спросила: «А разве это смешно?». И тут я поняла: конечно же, нет.
Каждый раз, проживая подобные случаи, я оставалась со своими эмоциями наедине, совершенно беззащитная. На самом деле мне хотелось, чтобы хоть раз кто-то из прохожих заступился за меня, сказал, что происходящее — ненормально. Когда я рассказывала об этом друзьям, мне тоже хотелось, чтобы кто-то сказал что-то подобное. И только год назад во время встречи с психологом я наконец услышала эти слова.
Я до сих пор пытаюсь разобраться: как это? Со мной, действительно, так нельзя? Я человек, достойный уважения и хорошего отношения? Оказывается, что да.
«Корни — это то, что может дать тебе силы»
Лена
Мы с девочками в подкасте используем такое понятие — Asian awakening. Это когда ты вдруг осознаешь свою национальную идентичность и испытываешь по этому поводу сильные эмоции. Помню, как это случилось у меня.
Я из Бурятии. В детстве и подростковом возрасте я не особенно задумывалась о своих корнях и национальности, потому что находилась внутри культуры, и она была чем-то само собой разумеющимся. Все знания были доступны: можно было просто выйти из дома и сходить, например, в музей истории Бурятии. Не было поводов задуматься о том, что для меня значит моя идентичность, как мое происхождение влияет на меня. Это была просто данность.
Но чем больше я взрослела и чем дальше оказывалась от дома, тем больше ощущалась нехватка чего-то — чего-то родного, дающего силы. Нехватка корней.
И вот, однажды, когда я училась в Петербурге, моя подруга Аюна позвала меня на праздник белого месяца Сагаалган. Он отмечается в феврале в регионах, где исповедуют буддизм, а в Петербурге его отмечает бурятская диаспора — как оказалось, она там очень мощная.
На празднике исполняли песню «Эжымни» — это известная бурятская песня про маму. И я вдруг расплакалась. Я не знала слов наизусть и не знала их перевода, но узнала мотив — каждый, кто рос в Бурятии, слышал его в детстве. И я вдруг поняла, как важна для меня моя культура. Родина, корни — это все не выдуманные понятия. Это то, что может дать тебе силы, и важная часть тебя.
«Иногда хочется стать самой ленивой кореянкой на свете»
Вика
Я кореянка, выросла в Северной Осетии. В 1937 году, как мне рассказывал мой папа, наших предков депортировали в Казахстан с Дальнего Востока, а потом они перебрались на Кавказ. Правда, многие не знают, что на Кавказе есть корейские общины, и за пределами региона сильно удивляются, когда я говорю, что я оттуда.
В 2015 году я переехала в Москву. На тот момент всплеск национализма с постоянным насилием на улицах уже сходил на нет, так что физической угрозы я не чувствовала. Но иногда сталкивалась с вербальными нападками. Например, однажды по работе мне нужно было вступать в коммуникацию с людьми на улице. Мимо проходила пожилая женщина, я вежливо обратилась к ней, а она посмотрела враждебно и как будто испуганно и сказала: «Ты кто такая, езжай, откуда приехала». Было ужасно неприятно. А главное — непонятно, что отвечать в такой ситуации. Не буду же я случайному человеку на улице читать целую лекцию о том, сколько корейцев живут в России и как давно они сюда приехали.
Больше всего огорчает, когда сталкиваешься с невежеством и грубостью со стороны людей, которым по долгу службы полагается вести себя иначе. Например, когда я меняла паспорт, я пришла в МФЦ и протянула сотруднице документы. Она с удивлением посмотрела на меня и говорит: «Вам вообще-то гражданство надо получать, у вас в свидетельстве о рождении написано, что папа кореец и мама кореянка». Почему она даже не задумалась о том, что я пришла к ней с российским паспортом и свидетельством? Разве она не видит по набору документов, что я такая же гражданка России, как она?
Бывают, наоборот, приятные моменты. Когда я работала журналисткой, мне часто было намного легче найти общий язык с представителями разных этнических меньшинств, чем многим другим коллегам. Люди понимали, что у нас есть похожий опыт и точки соприкосновения, они шли на контакт и открывались мне. Когда я ездила в командировку в Башкортостан, я чувствовала, что ко мне все относятся очень по-доброму, хотят помочь. Это было очень приятно и радостно.
С исторической родиной у меня нет эмоциональной связи, вся моя семья живет здесь. Непонятно даже, что я могла бы считать исторической родиной. Мои предки уехали из Кореи, когда она была единой страной, и этой страны больше нет. Есть два разных государства. Я была в Южной Корее и чувствовала себя иностранкой. Да, люди внешне были больше похожи на меня, чем в России, но я все равно отличалась. Языка я тоже не знаю. Выходит, где бы я ни была, я чувствую себя немного иностранкой.
Я знаю, что не одна такая. На мероприятиях для корейцев из стран СНГ всегда поднимается этот вопрос. Кто мы? Россияне, корейцы, российские корейцы? Корё сарам (так называют себя этнические корейцы на постсоветском пространстве)?
Еще одна сложность — чувство ответственности перед своим народом. Есть такое понятие — положительные стереотипы. Например, про корейцев принято считать, что это очень трудолюбивый народ. У этого есть историческое обоснование: нашим предкам пришлось очень много работать, чтобы обеспечить достойный уровень жизни. Но теперь я чувствую, что не могу где-то схалтурить, расслабиться. Вдруг это испортит репутацию другим корейцам? Люди ведь часто мыслят стереотипами и делают выводы о целом народе по одному представителю. С другой стороны, иногда в душе зреет такой протест. Хочется стать самой ленивой кореянкой на свете, просто чтобы доказать, что стереотипы ничего не значат.
Я знаю, что многих представителей этнических меньшинств так воспитывали: нужно думать о репутации своей семьи и своего народа. С одной стороны, это воспитание консервативное и в чем-то репрессивное. С другой — благодаря такому воспитанию я избежала каких-то ошибок и неприятных ситуаций.
Есть и еще один плюс. Вместе с этой ответственностью есть и осознание общности. Когда ты дома, ты чувствуешь, что у тебя есть большая семья, в которой вы заботитесь друг о друге. Ты никогда не одинока.
Но когда живешь в большом городе, появляется ощущение, что для своей семьи и общины ты стала слишком либеральной, а для знакомых и коллег остаешься в чем-то слишком консервативной. Так что ты снова ото всех отличаешься.
Наш подкаст стал для меня отдушиной. Большинство моих друзей и мой муж — русские. Я могу рассказать им о своих мыслях, они могут поддержать, посочувствовать. Но понять до конца не смогут, у них просто нет такого опыта.
Я чувствую, что девочки, с которыми мы делаем проект, понимают меня. Хоть мы и разных национальностей и семей, мы проходили через похожий опыт. Очень здорово делиться эти и чувствовать понимание, узнавание. Здорово, если это поможет формированию сообщества. Нам уже пишут очень много добрых слов, людям бывает важно услышать голоса тех, кто похож на них, и узнать о том, что их опыт видим и понятен.
«Девочка, что у тебя с лицом?»
Аюна
Я родилась и выросла в Петербурге, но родом из Бурятии. Раньше я каждое лето ездила туда на каникулы или в отпуск, а прошлым летом уехала в республику без обратного билета, чтобы работать там, писать об этом регионе и делать документальные проекты.
Живя в европейской части России, я застала всплеск национализма в 90-х и начале нулевых. Когда я взрослела, в Петербурге были активны неонацистские группировки. Я тогда читала газеты и навсегда запомнила материалы, где рассказывалось о преступлениях скинхедов.
Достаточно рано я поняла, что меня и моих близких могут побить или убить просто за азиатскую внешность. Было страшно, мне снились об этом кошмары, я просила родителей вернуться в Бурятию. До сих пор, когда я встречаю молодых людей, бритых наголо, накатывает страх и хочется спрятаться.
Правда, в жизни особо агрессивных выпадов в мою сторону не случалось. В школе был легкий буллинг от старшеклассников, но классу к пятому он прекратился. На улице я периодически слышала фразы в духе: «Девочка, что у тебя с лицом?».
В подростковом возрасте незнакомый мужчина в метро вдруг попросил сделать ему тайский массаж. Еще был случай, когда я ждала папу на улице, а какой-то прохожий начал ходить туда-сюда рядом со мной и говорить, что он ненавидит вьетнамцев, потому что воевал во Вьетнаме. Хотя по возрасту было не похоже, чтобы он мог принимать участие во Вьетнамской войне.
Лет с 20 в центре города незнакомые люди стали с издевкой говорить мне «Ни хао». Было обидно это слышать, особенно от пьяных. Однажды мы с подругами проходили мимо молодой компании, и один из парней сказал «Ни хао». Я остановилась и стала жестко его отчитывать. Наверное, даже оскорблять, потому что я сказала что-то о низком интеллекте. Было видно, что парень смутился, а друзьям стало за него неловко. После таких случаев я обычно долго отхожу и вспоминаю о них с чувством липкой мерзости.
Когда пристают пьяные или пожилые люди, по которым видно, что они не в себе, и бормочут что-то про Брюса Ли или тот же Вьетнам, я чаще всего не обращаю внимания.
Но в более близком кругу — в универе и на работе — все было спокойно. В вузе мне даже казалось, что благодаря внешности преподаватели легче меня запоминают, особенно если я активно работала на семинарах. В чем-то это помогало.
Бывали случаи забавные. Например, когда в Эрмитаже смотрительницы пытались заговорить со мной на английском. Иногда я отвечала тоже на английском, а иногда говорила, что со мной можно и по-русски.
Записала Юлия Дудкина